БОГАТОЕ СТОЙБИЩЕ
Было это очень давно. Так давно, что осталась от того времени только красивая легенда, которую передают буряты из уст в уста, от одного поколения к другому.
«В красивейшей долине гордой и своенравной реки Ии расположились бурятские улусы — Шанай, Кук-Шанай, Иннокентьевский и Никольский. Вокруг этих улусов на огромном расстоянии, до самых синих Саян удобно устроились по берегам небольших речек многочисленные бурятские стойбища. Одно из них было особенно богатым и красивым — стойбище старого Алгата, известного на всю округу хорошего охотника и меткого стрелка из лука. У Алгата и его жены Онои было пятеро детей: три сына — богатыря, две дочери — красавицы. Взрослые сыновья давно жили своими стойбищами, да и дочери покинули родителей — вышли замуж в улусы, спрятавшиеся в глухой присаянской тайге.
Вокруг стойбища старого Алгата шумел вековой лес. Богата тайга диким зверем, птицей, ягодами и грибами — в превеликом количестве. В густых зарослях пряталась тихая, с кристально чистой водой речушка, названная по имени хозяина Алгатуйкой. Водились в ней жирные хариусы — отменное угощение для любого гостя.
Хозяйство старого Алгата и впрямь было богатым. Сколько в его стаде оленей — он и сам точно не знал. В чумах его кругом висели и лежали шкуры медведей, отливающие золотом шкуры лисиц, немало песцов, соболей, белок. Запасы мехов были настолько велики, что не вмещались в одном чуме, а хранились и в соседних. Всё было прекрасно, привольно, богато. Казалось, ничто не предвещало беды…
Но она была уже близко. Нагрянули незваные гости — царские слуги. Грозные, вооруженные не луками, а ружьями, о каких слышал Алгат от старых охотников. Приказали государевы люди платить дань – ясак в казну, вот и пришлось Алгату отдать часть запасов меха. Небрежно бросали служивые люди в кучу шкурки чернобурок, искрившиеся серебром шкурки песцов и соболей.
А потом появились грозные начальники ещё и ещё раз. Стало приходить в упадок хозяйство старого Алгата. Да и годы брали своё: глаз потерял остроту, стали сильно ноги болеть, поясница, руки слабели — не натянуть тетиву лука.
Наступила суровая голодная зима — первой не выдержала старая Оноя, покидали её силы, уходила жизнь. Напрасно старался старик отогреть свою жену, напрасно старался удержать тепло в чуме, подкидывая ветки хвороста в огонь. Жадно и быстро пожирал огонь сухие ветки и так же быстро умирал.
Поил Алгат старуху отварами и настоями самых лучших трав. Но ничто уже не помогало старой Оное. Однажды утром Алгат так и не добудился её. Совсем захирел старый охотник. А в одну из ночей, когда Алгат уснул крепким сном, пожаловал к нему медведь — шатун…
Когда весной тайга зажила дикой роскошной жизнью, приехали в гости к родителям сыновья Алгата и Онои — посмотреть на родной Алгатуй, обнять отца с матерью. Вокруг стояла пугающая тишина — не выбежали навстречу с громким лаем собаки, не видно ни одной живой души, нет струйки дыма над родным очагом.
Всё пусто и безжизненно… Только и осталось от старого охотника Алгата название Алгатуй, что в переводе означает «хозяйство», да скромная речка Алгатуйка…»
Ю. Баландин, директор музея
«Наша жизнь», 1994, 5марта.